КЛАДЫ РОССИИ

Внимание опытного поисковика зачастую может привлечь совсем неожиданная деталь, мелкое происшествие либо на первый взгляд незначительная подробность. Так было и с проектом, который связан с одним очень интересным озером в Тверской области. Если поехать на автомобиле от г. Ржева на северо-восток до г. Старица, а затем резко повернуть на северо-запад, то можно добраться до небольшой деревушки, носящим весьма интересное название— Денежное. Согласитесь, само название может обратить на себя внимание. Но не само название нас заинтересовало, а тот факт, что до начала XVII века деревня носила совершенно иное название — Никольское. Это уже наводило на определенные размышления. Что это за дело? Было село Никольское и вдруг ни с того ни с сего превратилось в Денежное! С чего бы это? Надо ехать разбираться.

Поехали, разобрались, и интерес наш к этому месту только укрепился. Выяснилось, что некогда на берегу большого, почти круглого озера, раскинувшегося позади деревни, стоял Никольский же (Святого угодника Николая) мужской монастырь. Ныне, что характерно для большинства российских церковных учреждений, от монастыря не осталось и следа, а из его каменных блоков впоследствии была построена средняя школа. Всплыла и еще одна интересная подробность. Вначале изменилось название не самой деревни, а именно озера! Получалось так, что именно водная акватория каким-то образом изменила свое имя, и это изменение было связано с монетами.. Накал нашего интереса все возрастал.

Постепенно путем опроса населения этим странным персонам нашлось объяснение. Отыскался свидетель, который заявил, что примерно десять лет назад некие ныряльщики подняли со дна озера горсть золотых монет, выпущенных в обращение аж в Византии!!! Градус интриги перевалил через все разумные пределы. Откуда здесь, в мало кому известном местечке, практически в самом центре Тверской области, могли оказаться знаменитые византийские «солиды»? Круг опрашиваемых был расширен насколько возможно, и вскоре туман тайны начал понемногу рассеиваться. Случай свел нас с одним бывшим председателем колхоза, весьма неравнодушно относящимся к своей малой родине. Он-то и рассказал нам о тех событиях, что случились здесь в далекое Смутное время. Крупная шайка польских оккупантов устроила рейд по Тверскому княжеству, видимо привлеченная рассказами о блеске и богатстве местных церквей и монастырей. Надо сказать, что ь те далекие времена Тверская земля была не такой безлюдной, полуразрушенной пустыней, как ныне. Четыреста лет назад там просто кипела жизнь, ух количество населения превышало нынешнее раза в два, если не в три. И люди там еще помнили времена Тверского княжества. А это было одно из крупнейшие и богатейших княжеств северо-востока Руси, выделившееся из состава Суздальского в сороковых годах XIII века.

Тверские князья вели в XIV—XV веках упорную борьбу против объединительной политики гораздо более бедной Москвы: Но в 1485 Году Иван 111 все же присоединил Тверское княжество к московским владениям. Вот с тех-то благословенных времен и сохранились роскошные церкви и монастыри, которые и теперь, находясь в разоре и презрении, буквально потрясают своим великолепием и грандиозностью. Тверское княжес'П'.о было полноправным европейским государством и в своей внешней политике проявляло себя в области не военных завоеваний, а торговли. Одно из свидетельств этому — «Хождение за три моря» Афанасия Никитина. Кстати, скажем немного об имени знаменитого теперь путешественника, который добрался до безмерно далекой Индии за тридцать с лишним лет до открытий Васко да Гамы.

О нашем герое неизвестно почти ничего. «Афонасий Мики-тин сын Тверитина купца был в Ындии четыре года...» — вот и все, что сообщается о величайшем путешественнике всех времен и народов! По-современному говоря, Афанасий Никитич из Твери. Род занятий — купец. Хотя не очень-то понятно, чем занимался этот странный «купец»? Торговал? Чем? Ведь прежде чем Добраться до благословенной Индии, и он сам и его спутники были многократно ограблены. Ограблены... ну просто под нуль. Уже в Астрахани он был, что называется, без копейки в кармане. И тем не менее в отличие от всех своих спутников он отправился дальше! Вот теперь встаньте, возьмите карту мира или глобус и прикиньте, сколько сотен километров от Астрахани до центра Индии. Никаких ботинок не хватит! Да, это был странный купец, даже по современным меркам. Знал несколько языков и даже с практически не встречающимися на Руси индусами свободно общался! И в то же время записи свои вел весьма своеобразным образом. Прочитаем всего одну фразу из его записок. «В Инде же как пачек-тур, а учюзе-дер; сикишь иларсень ики шитель; акечаны идя атырсень— атле жетель Вер; булера яостор; акулъкараваш учюз; чар чуна хуб...»

И так далее и все в том же духе. Думаете, чудил купчишка, от невзгод совсем крыша у него съехала? Нет, господа, ошибаетесь. Это, если хотите, шифр, «тайный язык хорезмских куп-иов», которые в условиях средневекового беспредела должны были как-то хранить и свою финансовую бухгалтерию и не менее важные для путешественников путевые записи. Этот язык Одержал в себе целый набор персидских, арабских, татарских, староузбекских слов и целых выражений. Вот ими-то и зашифровывает большую часть своих записок бесфамильный купе:» из далекого Тверского княжества. Кроме того, этот товарищ отправляется в свое путешествие с целой библиотекой! Конечног впоследствии он ее лишается, о чем неоднократно сожалеет в своих записках: «Со мной нет ничего, никакой книги, а те, что мы взяли с собой из Руси, отняли грабители». А как он знал звездное небо, как скрупулезно отмечал пройденное расстояние и погоду. Вот очень характерные его записи на этот счет: «Во Индее же бесермеиьской, в великом Бедери смотриль есми на Великую ночь на Великий же день — Волосаны да Кола в зорю вышли, а Лось головою стоит на Восток». Вот здесь как раз все очень даже понятно, если учесть, что Волосаны и Кола это Плеяды и Орион, а Лось — Большая Медведица. Причем заметьте, что путеводные созвездия ему знакомы давно, еще до странствия в Индию. Он упоминает их северные, бытуемые в Тверском крае названия. Он постоянно следит за небом, словно опытный кормчий, «Луна в Бидаре, — пишет он — стоит полная три дня...»

Или вот еще. «Каждый день встречалось по три города, а в другой и по четыре. От Чаула до Джунира 20 ковов (Афанасии в «кове» считает по 10 верст), а от Джунира до Бидара 40 ковов, а от Бидара до Кулунгира 9 ковов...» и так далее. Странный какой-то у нас купец получается. Как-то уж очень похоже действовал на Ближнем Востоке другой деятель — Лоу-репс Аравийский. Тот тоже писал заметки разными шифрами и постоянно отмечал, где какой гарнизон стоит... Впрочем, давайте обратимся к историческим документам. Вот что пишет в своих заметках сам знаменитый путешественник. «Пошел я от святого Спаса златоверхого, с его милостию. от великого князя Михаила Борисовича и от владыки Геннадия Тверского и от Бориса Захарьича на низ Волгою, — отметил он на своих листках. Взял напутствие я нерушимое и отплыл вниз по Волге с товарами». От кого же были эти «милости» и что содержали «неруши» мые напутствия»?

Вот что говорят исторические документы. Еше в 1447 год> московский князь Василий Васильевич был свергнут и ослеплен своим соперником Дмитрием Шемякой. Тверской князь Борис Александрович вмешался в московскую политическую заваруху и отправил на помощь ослепленному Василию «сильных своих и крепчайших воевод», одним из которых и был Борис Захарьевич.Тверской князь быстро добился победы над Шемякой. Союз Твери и Москвы был скреплен обручением сына Василия, малолетнего Ивана (будущего Ивана III), с дочерью князя Бориса. Тверской князь торжествовал: на московском престоле его ставленник — слепой Василий, а его семилетний сын «опутан» красною девицею «пяти лет отроду. Придворные летописцы уже называли князя Бориса «царем», и, по их словам, он был уже «царским венцом увезяса». Но все свершилось не так, как хотелось тверскому князю Борису Александровичу. Последние годы правления Василия Темного и первые годы княжения Ивана Ш ознаменовались сокрушительным наступлением Москвы на соседей-соперников. В 1461 году «властную московскую руку» ощутила на себе и Тверь. В этом году умирает князь Борис и на престоле оказывается его сын Михаил Борисович, который отнюдь не собирается отдавать свое царство под московскую опеку. И хотя московский и тверской князья заключили грамоты, что будут «жить в мире и согласии» и «всяк управлять своими землями» да помогать друг другу в борьбе с врагами извечными — Ордой, Польшей и Литвой, но не верят великие князья грамотам договорным. А в Твери слухи поползли — опоили смертельным зельем в Москве великую княгиню Марию, родную сестру князя Михаила Борисовича. Что же предпримет в сложившейся ситуации тверской князь? Пристально следит за событиями в соседнем княжестве московская «служба государева» во главе с приказным дьяком (министром) Василием Мамыревым. Знал дьяк: — «Или оставит трон свой князь Михаил, или защитит себя».

Так вот значит от кого «получает милость» (читай «охранную грамоту») Афонасий Микитин сын Тверитина! Ни мало ни много, а от самого великого князя тверского, который ведет тайную войну за престол с великим князем московским и государем Всея Руси — Иваном Васильевичем. И не только от него одного. И от владыки Геннадия, епископа Тверского. И от сильнейшего и крепчайшего воеводы Бориса Захарьича. Вон оно куда простое путешествие «заурядного купца Афонасия» выворачивает! Вон какого ранга интриги ведут с его помощью пер-Bbie лица российской государственности! И этот небольшой эпизод тех стародавних событий я привел только потому, чтобы наглядно доказать, что торговые, политические и иные интересы Твери, как мощного средневекового княжества, простирались очень и очень далеко. Поэтому неудивительно, что в рядовом монастыре оказались монеты и иные ценности из самой Византии. Поскольку факт находки монет не подлежал сомнению, мы принялись гадать, каким образом в озере оказались столь редкие ценности. По всем прикидкам получалось, что туда их бросили сами монахи, заслышав о приближении вооруженных до зубов, безжалостных супостатов. Когда же мы услышали о том, что в озере лежит и довольно крупный колокол, то полностью уверились в этой гипотезе. И в самом деле, что прикажете делать, если к вашей обители приближается враг? Ясное дело — срочно прятать самое ценное! А куда? Закопать в огороде? Нет, не годится. Враг хитер и коварен. Не побрезгует и пытками, чтобы доподлинно узнать, куда спрятаны монастырские ценности. Следовательно, надо спрятать туда, откуда спрятанное будет просто невозможно достать, во всяком случае быстро. И лучшего решения, чем скинуть все хозяйство в воды озера, мы с вами не придумаем и теперь.

Но нам очень важно выяснить, каким именно образом топились ценности? Вы ведь понимаете, что раскачать и далёко забросить тяжелый сундук, а тем более массивный коЛокол невозможно физически. Берег возле монастыря довольно-таки пологий, и дальше чем на три метра с него ничего не забросишь, С лодки? С лодки куда ни шло, но и тут есть трудности. В лодку можно погрузить пару сундуков, верно, но как же быть с колоколом? Мало того, что на лодочку его не погрузишь, так потом ведь его и не выгрузишь! Нет, здесь действовали как-то иначе. Но как же, черт побери?

Вскоре разрешилась и эта загадка. Выяснилось, что раньше в Никольском не было колодцев. Совсем не было. Ни одного! И воду для питья и прочих хозяйственных надобностей брали исключительно из озера. И что из этого следует? А то, что обычно при таком способе водоснабжения селяне, как правило, строят длинные мостки, уходящие как можно ближе к центру озера. Закон простой — чем дальше от берега, тем чище вода. Несомненно, что и от стен монастыря к центру озера тоже были выстроены достаточно крепкие мостки, по которым безопаски могли передвигаться два монаха, нагруженные большой лоханью. Стало понятно, как именно могли быть затоплены монастырские богатства. Их просто отволокли к самому краю мостков и уже оттуда сбросили в воду. Следовательно, ценности могли лежать и в двадцати, и в тридцати метрах от современного берега.

Теперь, когда обстановка более или менее прояснилась, нам следовало тщательно прочесать достаточно большой кусок акватории в поисках значимых масс цветного металла. Но к тому времени уже наступила поздняя осень, и проводить какие-либо работы по пояс в ледяной воде было просто невозможно. И только в марте, когда лед на озере был крепок, а световой день уже достаточно длинным, данные работы были проведены в полном объеме". Картина получилась неоднозначная. Явных скоплений цветного металла выявить не удалось. Так, мелкие кучки, причем размещенные на весьма значительных пространствах. Это нас совсем не воодушевило. Получалось, что там, на дне, подо льдом, на глубине где трех, а где и трех с половиной метров не было ни колокола, ни тем более компактного сундучка с ценностями. Быстрой и эффективной операции явно не ожидалось. Но что же нам предстояло совершить? Ни мало ни много, а расчистить достаточно приличные подводные пространства и выскоблить из-под них то, что по нашим предположениям, туда сбросили монахи.

При этом было очевидно, что под водой придется работать долго, может быть даже не один день. И это ничего, что глубина вроде не так велика, как на морях, зато пространство уж очень обширное. Никакой акваланг не мог обеспечить водолаза воздухом на столь длительный срок, и поэтому пришлось думать над тем, как выйти из столь неудобного положения. В конце концов, прочитав массу специальной литературы, удалось выяснить, что в США выпускается специальная помпа, позволяющая трем водолазам одновременно находиться под водой довольно длительное время.

Собственно говоря, время это ограничивалось только емкостью топливного бачка помпы, которая в отличие от-наших монументальных образчиков имела возможность плавать прямо по поверхности воды в том районе, где работают водолазы. 16-метровые шланги позволяли водолазам работать на глубинах до 12 метров, что вполне перекрывало наши потребности. Пришлрсь выписывать из-за океана дорогостоящую помпу. Но чего не сделаешь ради осуществления своей мечты? Помпу привезли как раз к началу сезона подводной охоты за сокровищами, а именно к июню, И вновь наши палатки запестрели на берегах живописного озера Денежное. Полдня на разбор вешей и подготовку аппаратуры, и я, облачившись в гидрокостюм, приготовился к первому погружению. На вооружении у меня был металлоискатель Фишер CZ-20, позволяющий работать под водой и обнаруживать любые металлические предметы на глубине до полуметра. Я искренне полагал, что уж с помощью такой замечательной аппаратуры нам удастся отыскать и иголку в стоге сена. Но суровая действительность и здесь внесла свои коррективы. Погрузившись на дно и рказавшись в полном мраке из-за очень интенсивной окраски озерной воды, я мог ориентироваться только по звуку тарахтящей над головой помпы.

Разобравшись с проводами и шлангами, я принялся работать металлоискателем. Вот что-то запищало в наушниках, и я протянул руку к тарельчатому детектору. Где-то рядом со мной было* что-то металлическое, но как «это самое» найти в полном, непроницаемом даже для мошного фонаря мраке. Пришлось работать на ощупь, Протянув руку к предполагаемой находке, я неожиданно для себя уткнулся ладонью в плотную, слежавшуюся за долгие годы толщу ила. Перекопав его, я все же уцепил что-то явно металлическое и всплыл на поверхность. Перевесившись через резиновый борт, я разжал пальцы, и на дне лодки запрыгал... нет, не золотой дублон и не серебряная полтина, а обычный осколок от снаряда.

Чертыхнувшись, я погрузился вновь. Новые поиски и, кажется, новая неудача. Неожиданно я почувствовал, что кто-то выдирает из моего рта загубник легочного автомата. Поспешно отбросив металлоискатель в сторону, я ухватился за него обеими руками и только теперь понял, что связывающий меня с поверхностью шланг за что-то зацепился. Чтобы не лишиться воздуха, я принялся потихоньку подтягиваться к неожиданной преграде, намереваясь устранить зацеп. И в этот самый момент я к своему ужасу услышал, что помпа отключилась! Вот такого поворота судьбы я не ожидал никак. В иной ситуации я бы просто все бросил и всплыл на поверхность, благо до воздуха было не так далеко, метра два с половиной, не больше. Но весь фокус заключался в том, что сам шланг был накрепко привязан к моему поясу. То есть выплюнуть загубник я мог без проблем, но вот всплыть... Пришлось поступить иначе, всосав весь воздух из шланга, я удвоил усилия. Вскоре мои руки нащупали толстый ствол затонувшего дерева и длинный косой сук, отходящий от него. Поняв, за что зацепился шланг, я освободил его из «плена» и пробкой вылетел на поверхность. Вылетел и тут же бросился к лодке, к которой и была привязана помпа. Около замолкшего агрегата в глубокой задумчивости сидел один из наших водителей и сокрушенно чесал затылок.

— Рычажок перепутал, — меланхолично проговорил он. — Вместо полного газа перекрыл воздушную заслонку. Дело-то ведь незнакомое. Теперь вот не знаю, как ее вновь завести. Помпу мы конечно же скоро завели, но только совершенно ничего из вод загадочного озера выудить нам так и не удалось. Почему? Ответ очевиден — толстый слой ила, который словно броней перекрыл нам доступ к лежащим на твердом дне предметам. Имея толщину не менее метра, он не давал работать ни руками, ни металлоискателем. В конечном счете, было принято нелегкое решение — оставить Денежное озеро в покое, до лучших времен. Может быть впоследствии, когда будет разработан метод работы в тяжелых илах, там удастся приподнять покров тайны над мутными водами Денежного озера.