КЛАДЫ РОССИИ

Уже с давних времен известно, что определенные места имеют притягивающий эффект, для того, кто хочет спрятать клад и для тех конечно, кто их ищет. Попробуйте сами спуститься в какой-нибудь большой овраг и пройдитесь по нему минут десятьи ощутите, как на вас наплывает состояние абсолютной защищенности и уединенности. И само сердце подсказывает, что это место является самым безопасным и скрытым от посторонних глаз. А в нашей повседневной жизни люди действительно обходят овраги.Ведь в них скользко, грязно и крутые склоны, по которым очень трудно передвигаться. Домашние животные овраги тоже обходят, видимо природный инстинкт подсказываем им, что там опастнось. Только дикие звери не боятся спускаться в овраги и даже на крутых склонах роют себе норы и спокойно там живут.

«Где как не здесь, — моментально приходит в голову мысль, — можно было бы спрятать нечто ценное или секретное, короче говоря, не предназначенное для посторонних глаз». И естественно, что именно в оврагах люди издревле прятали то, что хотели сохранить для последующего использования. Правда, зачастую воспользоваться спрятанным им не доводилось, но общую тенденцию такого вида сокрытия ценностей это не отменило. Овраги были, есть и всегда будут тем местом, в котором можно отыскать всевозможные клады. Хотя хочу заранее предупредить, что крупный исторический клад в овраге не часто встретишь. В таких местах люди в основном прячут личное имущество, но из всякого правила бывают приятные исключения. Или неприятные... это как посмотреть.

Как-то в районе реки Угра я наткнулся на весьма приличный клад-склад заботливо прикопанных некогда... ручных гранат. Хорошо, что у меня тогда достало здравого смысла не копать глубже, а то, возможно, и некому было бы написать данную книгу. Но в другом овражке, в окрестностях Серпухова, я наткнулся на более ценную находку. Было это давно. Опыта особого у меня не было, и в тот момент, когда моя саперная лопатка освободила от земли горловину закопанного в болотный ил алюминиевого бидона, сердце мое вожделенно затрепетало. «Господи, — лихорадочно заработали мои мозги, — да здесь может лежать целое состояние! Место глухое, бидон большой, и чувствуется, что тяжелый, Ну, вылезай же», — принялся дергать я его за отрытую ручку.

Перепачкавшись с ног до головы в глине, я все же выдрал тяжеленный сосуд из липкой жижи и отволок его к ближайшим кустам на твердую землю, чтобы там насладиться, вероятно драгоценной находкой. Трясущимися от нетерпения руками я откинул крышку в сторону, и моему алчущему взору предстала... однородная желтоватая масса, заполнявшая бидон на добрые две трети. Помедлив, поскольку я ожидал найти в бидоне все что угодно, кроме этого... вещества, я протянул палец и ошупал найденное «это, неизвестно что». «Это» было твердым и шершавым. Нож оказался более полезным для проведения первичного анализа, и копчиком лезвия мне довольно легко удалось отковырнуть кусочек желтоватой массы. Вынул его, осмотрел и наконец (вот дуралей-то) лизнул языком. Вы будете смеяться, но оказалось, что я откопал не менее пятидесяти килограммов окаменевшего меда. Кто его утащил так далеко от человеческого жилья и почему закопал, выяснить, естественно, не удалось, но потом я еше долго пил чай с замечательным цветочным медом. Впрочем, эта непритязательная история вряд ли вам интересна, вас ведь наверняка только настоящие клады интересуют. Что ж, можно и о кладах рассказать, о самых что ни на есть настоящих.

Овражные клады в основной своей массе делятся на бытовые (куда входят и военные схроны) и исторические, К великому нашему сожалению, бытовых кладов, а попросту помоек, в российских оврагах подавляющее большинство, и, чтобы отыскать среди них хоть один исторический клад, современному поисковику придется не просто поработать, а поработать ударно. Но овчинка стоит выделки и вот почему. Во-первых, овражный поиск относительно дешев. Болотные сапоги, старенький магнитометр да лопатка поострее — вот, собственно, и все, что нужно. Во-вторых, добираться до оврагов тоже не сложно. Электрички и автобусы быстро и надежно доставят вас к любой овражной системе, коими так богато Подмосковье- Чегочего, а оврагов у нас пока хватает, есть где развернуться и покопаться вдоволь. Все речки, все ручьи вдоль исторических мест ближайшего Подмосковья окружены многочисленными оврагами и поэтому представляют для нас самый непосредственный интерес.

Наверное, вы хотели бы сейчас услышать конкретные истории, связанные с историческими кладами, найденными в оврагах? Пожалуйста, нет ничего проще. Вначале я просто процитирую собственную небольшую статеечку, напечатанную бог весть где и в каких годах. Называется она Любаньские сокровища.

Времена гражданской войны, как и другие смутные времена в истории нашего отечества, немало способствовали как захоронению большого количества кладов, так и созданию еще большего количества легенд о них. Вот одна из них. В 1918 году из Петрограда в г. Любань были вывезены по приказу Петроградского ревкома несколько семей весьма известных княжеских фамилий. Их тогда выселили под предлогом освобождения жилплощади для победившего пролетариата и даже помогли им с переездом и перевозом имущества. Некоторое время переселенцы жили в двух домах, стоявших недалеко от церкви, что ближе к речке Тигоде, недалеко от железнодорожного моста на Москву. На некоторое время их оставили в покое, хотя и приглядывали за ними.

Однако, как всем известно, довольно быстро в стране началась компания по экспроприации имущества и особенно валютных ценностей у бывших господских классов. Конечно, и обитатели обоих любаньских домов не избежали этой участи. Их жилища многократно обыскивались, а сами они подвергались многочисленным допросам и побоям, в конце концов, все были расстреляны, но, как гласит народная молва, ничего ценного комиссарам найти не удалось. Соответственно среди местных жителей и родилась легенда о том, что успели запрятать страдальцы свои фамильные ценности где-то в лесных оврагах у реки. Еще и после Второй мировой войны местные мальчишки копались на лесных полянках и откосах вдоль реки, пытаясь поймать удачу, но тщетно. Если и закопаны где-то под Любанью фамильные драгоценности, то они, скорее всего, и по сей день никем не найдены.

Не рискну утверждать, что и теперь сокрытые под Любанью ценности не найдены. Со времени опубликования данной заметки кто-нибудь да провел там разведку и, вероятно набрал там бриллиантов по полной программе. Работать в оврагах зачастую весьма непросто. Они неудобны для работы своей конфигурацией, напоминающей громадное корыто. Ходить вдоль их русла очень неудобно потому, что удержаться на крутых откосах при таком режиме движения крайне трудно. Двигаться же поперек оврага тоже не сахар, поскольку быстро устаешь. Кроме того, овраги часто заболочены, покрыты тысячами кочек и имеют очень плотную и неприятную растительность.

Хотя, ради справедливости, нужно сказать, что многие овраги имеют удивительно облагороженный внешний вид. И работать там — просто одно удовольствие. Вот только почему-то ничего в них путного не попадается. Отсюда делаем сразу несколько практических выводов. Вывод первый. Поскольку общая масса кладов обычно невелика, то ходить по оврагам в поисках их нам придется именно поперек, а не вдоль. Когда разрыв между двумя поисковыми проходами не превышает двух метров, то лучше ходить именно поперек. Так лучше держать в поле зрения местные ориентиры и не нужно постоянно проводить предварительную разметку «прозван иваемого» полигона.

Вывод второй. Особое внимание в поиске надо уделять тем местам в овраге, где есть какие-либо неоднородности: резкие изгибы русла оврага, крупные старые деревья, растущие либо внутри него, либо на краях, раздвоения основного русла, выступающие наружу массивные валуны. Опыт показывает, что чаще всего находки встречаются именно в таких местах. При этом они на 80% привязаны именно к стенкам оврага, а не к его руслу.

Это в общем и целом понятно каждому. Ведь прячущий тоже невольно ищет глазами хоть какой-нибудь ориентир, стараясь зрительно привязать свою «захоронку» к приметному месту. То, что малоразмерные клады часто встречаются именно в боковых стенках, тоже понятно. Там много лисьих и барсучьих нор, глубоких промоин и прочих мест, куда без особого труда можно быстро упрятать милую сердцу вещицу или увесистый котелок с монетами. И конечно же при каждом удобном случае необходимо проводить опрос местного населения, стараясь ненароком выявить, нет ли в окрестностях их села, деревни или городка какого-либо известного (именного) овражка. Пастухи, грибники, рыболовы и трактористы — вот основные ваши информаторы. Они лучше многих прочих знакомы с этим вопросом. Идите к ним и не пожалеете. Вот вам для примера несколько историй, связанных именно с «именными» оврагами.

Как-то дела занесли меня в Коломенский район, а если быть точнее, то в село Большие Колодези. Меня там интересовала сама церковь, а копаться в каких-либо оврагах я был вовсе не намерен. И тем не менее после непродолжительной беседы с местным старожилом, скучающим на покосившейся завалинке, я резко изменил мои .намерения.

— А что, отец, — предложил я ему в качестве угощения столичную сигаретину, — что в ваших местах есть интересненько-го кроме сего храма? Я кивнул в сторону ободранной церкви и дал прикурить моему шапочному знакомому. — Гусев овраг есть, — не раздумывая и секунды, отозвался тот. — Знатный тут у нас овраг есть, глубокий. В давние года, сказывают, там разбойники атамана Гуся жили. Землянки у них были подземные и даже, говорят, они там добычу свою закапывали. В прошлом году Ванька Хлудов там три серебряные монеты нашел. Да мой племяш давеча тоже во-от такой полтинище притащил. Спрашиваю — где взял? Плечами пожимает дуралей. — В ручейке лежал. — Малец еще совсем, никакого соображения в голове.

— Так он, небось, далеко, овраг-то ваш, — притворно зевнул я, — не дойти и до вечера... — Какой там далеко, — возмущенно подскочил старичок» - на молодых-то ногах за двадцать минут доскачешь. Я был там за десять. Овраг как овраг. Во всяком случае, именно таким он мне представился с современного шоссе. По правую руку от дороги уходила мелкая и явно молодая часть овражной системы. А по левую к Оке спускалась более мощная, старая и, я бы сказал, матерая его часть. Но все же он никак не производил впечатления места, где некогда прятались разбойники. Посчитав, что вначале будет нелишним пройти повсему оврагу и ознакомиться с обстановкой, я медленно двинулся вдоль русла пересохшего ручейка. Овраг мне показался громадным и не столько по ширине, сколько по глубине. Два или три небольших ответвления отходили от него вправо и влево, но и то лишь вблизи шоссе- А дальше он превратился в некое узкое и резко прорубленное русло. Отметив про себя, что тратить время на «прозвонку» этого естественного коридора не стоит, я продолжил движение вперед. Вскоре стало ясно: Гусев овраг — место довольно посещаемое. Выбравшись на гребень, я тут же увидел грибника, неспешно прогуливавшегося по опушке, а неподалеку просматривалась свалка строительного мусора.

Нужно было решаться и, сняв рюкзак, я принялся собирать поисковый прибор. До того момента мне почти не приходилось работать в оврагах, и опытом такого рода у меня был едва ли не единственный поиск, который я как-то проводил в Белоруссии. Но тот овраг на северной окраине села Староборисово был намного короче, удобнее для работы и гораздо компактнее. Поэтому основной размер измерительной сетки я взял не 1x1 м, как там, а 2x2. Таким образом, за одно и то же время я надеялся «прозвонить» в четыре раза большую площадь.

Но здесь работа сразу не заладилась. Откосы оврага так стремительно падали вниз, что работать на столь крутых поверхностях было просто невозможно. Пришлось ограничиться прочесыванием лишь тех мест, где не было опасности свалиться в промытый водой каньон. Приблизившись через несколько часов работы к его устью, я неожиданно услышал довольно громкое журчание воды. Поспешив вперед, я увидел* что из подножия левого склона в нескольких местах выбивается родник. Подняв голову, я к тому же заметил, что и общий вид оврага изменился весьма кардинально. Несколько характерных примет местности подсказали мне, что здесь некогда действительно жили люди. Во-первых, проточная вода. Это важнейшая примета. Без близкорасположенного источника длительное проживание невозможно. Далее — наличие горизонтальных площадок (ведь по косогору целый день бегать не будешь). Площадки в этом месте имелись в наличии, и их было даже несколько. В-третьих, — произрастание не характерных для дикого леса деревьев и кустарников. Здесь и они были. Росли даже одичавшие яблони (несколько штук) и ежевика.

Удалось даже отыскать места, где ранее, может быть и 200 лет назад, были устроены разбойничьи землянки. Местность в Гу-севом овраге довольно каменистая, и контуры старых построек прослеживались там даже сквозь буйную растительность. Кро^ ме вышеперечисленных примет, еше одно соображение заставляло думать, что именно здесь прятались лихие люди. Совсем недалеко от устья оврага протекала Ока, и при малейшей опасности можно было добежать до спрятанных в прибрежных кустах лодок и отплыть на ближайший к оврагу остров. Теперь, когда самое перспективное место для поисков было выявлено, я принялся работать более интенсивно, к тому же меня подгонял вполне понятный азарт.

«Чем я хуже какого-то там Ваньки? — думал я, рьяно продираясь сквозь заросли и буреломы. — Он отыскал монеты просто так, «на дурака, без ничего»! А мне-то, с такой техникой, сам Бог велел найти здесь абсолютно все!» Подчеркну, что я только производил замеры, выявляя подземные аномалии, а вовсе не раскалывал их. Но уже вечером, возвращаясь на электричке в Москву, я наконец-то подсчитал их общее количество. 16 штук! Это было круто, но это был явный перебор. Идеальный случай, когда в проверяемом районе обнаружится всего одна аномалия. Единственная! В таком случае вероятность того, что ты наткнулся именно на то, что искал, достаточно велика. Тогда можно смело рыть в найденном месте, и более или менее обоснованно надеяться на успех. В данном же случае было предельно ясно, что овраг наглухо засорен бытовым мусором. Пришлось весь следующий день просидеть над полученными результатами, пытаясь из сонмища потенциальных целей выбрать те, которые хотя бы приблизительно походили на «разбойничьи клады».

Правда, загвоздка была в том, что до тех пор мне не приходилось находить ни одного подобного клада и по каким параметрам следовало ориентироваться, было совершенно непонятно. По массе спрятанного металла? Но из всех обнаруженных ранее захоронений слишком массивными были только два. Их-то я и отбросил с легким сердцем, поставив на разрисованном кружочками чертеже Гусева оврага два красных креста. Осталось 14 объектов. Дальше-то что? Подумав, отбросил еще девять аномалий, заведомо содержащих лишь черный металл-Для расколок наметил пять оставшихся аномалий преимущественно цветного металла. Такое положение дел несколько меня обнадежило. Хотя и это был явный перебор. Когда находишь такое изобилие металла в глухой, практически не обжитой местности — не жди ничего хорошего. Каждый раз одно и то же — либо погребенная под тонким слоем почвы бытовая свалка, либо эхо минувшей войны. Но поскольку надежда всегда умирает последней, то я выбрал время и еще раз посетил гостеприимный, а самое главное — столь щедрый на обещания овраг.

И во второй раз я был конечно же оснащен по полной землекопной программе. Саперная лопатка, титановый совок для более мелкой работы и садовые грабельки для самой мелкой. Начал я с небольшой аномалии, расположенной ближе всего к Оке. Мне хотелось понять сразу, с чем придется иметь дело впоследствии. Почему-то казалось, что первый же извлеченный объект сразу и покажет, чем богат Гусев овраг. Выкопав довольно глубокую яму, я, к сожалению, не сразу догадался, что делаю что-то не то. И только примерно через час, набив пару приличных мозолей, я решил проверить, далеко ли еще до цели. Несколько замеров показали мне однозначно, что моя аномалия несколько сместилась. Причем сместилась именно туда, куда я отбрасывал плотные кубики земли, выкопанные моей острой лопатой. Только тут до меня дошло, что найденная аномалия представляла собой не один предмет типа утюга или куска трубы, а перемешанное с глиной скопище каких-то гораздо более мелких предметов. Настала пора совка и грабель. Я работал как одержимый, рыл как заправская землеройка. И вскоре был вознагражден. Зеленоватый екатерининский пятак выкатился к моим коленям с такой радостью, словно всю жизнь ждал моего появления. За ним еще... и еще... и более мелкие кругляши, мелькнуло и тусклое серебро.

Отбросив бесполезные грабельки, я засунул руки едва ли не по локоть в перекопанную каменистую землю и греб ее пальцами, азартно перелопачивая и дробя комья лесного грунта. Когда каждый комочек, буквально каждая кучка земли была мелко перетерта между ладонями и отброшена в сторону, я оглядел собранную в кучку «добычу». Грязные, невзрачные, сильно окислившиеся кружочки. Полустертые изображения малознакомых и совсем незнакомых государей, орлов, неразборчивые надписи, царапины от лезвия лопаты. Мне стало даже немного стыдно.

За чем я с таким азартом охотился? Самого меня сроду неинтересовала нумизматика. Нет, конечно, меня в детстве занимали разнообразные монетки, которые мой отец понавез со всего мира. Я частенько высыпал их на пол, разбирал, сортировал, раскладывал кружочки и многоугольнички по странам и номинальным достоинствам... Но в один прекрасный день жизнь взяла свое. Оказавшись без денег на жизнь, я взял да и продал всю эту разнокалиберную мелочь приятелю всего за 12 советских рублей, поскольку кушать было нечего. В тот момент и кончилась моя нумизматика.

Вот и теперь, собрав найденные старинные денежные знаки, я взвесил их в ладонях и решил раздать их знакомым, убедив таким образом, что мое (по их мнению) дурацкое занятие все же способно приносить некоторые плоды. Но это было не все, впереди меня ждали еще четыре аномалии, и следовало поторапливаться. Но следующие две находки принесли одни разочарования. Блок цилиндров от «Жигулей», разбитый аккумулятор (не от них ли?) и куча старинной медной посуды. Явно самодельные миски и грубо клепанные кружки, несколько похожие на пивные, совершенно не задели моего воображения, а жаль. Теперь-то я думаю, что это и было то самое ценное, что дал мне в тот день Гусев овраг. Возможно, именно из этих грубых «приборов» ели и пили те самые легендарные разбойники за сокровищами, за которыми я с таким азартом гонялся. Именно эти невзрачные с виду вещицы и были основной находкой, только следовало немного их почистить и отреставрировать. Но... в тот момент я просто пнул найденное «барахло» носком ботинка и резво побежал к следующему сигнальному затесу на дереве.

И вот там мне повезло по-настоящему. Поскольку аномалия была локализована на небольшой площадке левого склона, мне пришлось очень много поработать лопатой, ибо вычислить, где точно располагалось захоронение, я тогда не умел. (Это вообще особое искусство, и умение приходит лишь с годами,) Но вот под лезвием моей лопаты что-то резко звякнуло и заскрежетало. «Металл! — молнией пронеслась в голове мысль. — Что-то нашел!»

Еще несколько торопливых ударов, и из распоротой земли буквально потекло серебро! Не то тусклое и жалкое, что у ручья, а молодое сверкающее и весело позвякивающее! Я с вое* торгом запустил в него руки, только тогда впервые ощутив ту волну беспредельного блаженства, которое испытывает человек, отыскавший-таки вожделенные сокровища. Этой секундной радости оказалось достаточно, чтобы навсегда запомнить тот трепет в груди и дрожь в пальцах, погружающихся в сверкающее нечто! С тех пор я не пропускаю фильмы о пиратах, поскольку в каждом их них, как правило, встречаются подобные сцены. И сердце мое бьется в такт с сердцами главных героев, добравшихся наконец-то до вожделенного богатства.

Но после того как первый восторг прошел я более внимательно рассмотрел найденное. Оказалось, что серебро сверкало так сильно потому, что было выпущено совсем недавно, ибо моя находка по большей части состояла из серебряных рублей, полтинников и монет более мелкого достоинства, выпушенных в 1924 году. Но такие мелочи уже не могли меня разочаровать. «Пускай серебро и наше, а не разбойничье, — Думал я, торопливо укладывая добычу в мешочек, — зато вон сколько его много». Находка и впрямь была приличная по весу, и, когда я встал на ноги, рюкзак ощутимо надавил на мои плечи. Пора было поворачивать к дому. Болели руки, болели ноги, болело все, что могло болеть. Время поджимало и, не рискуя остаться ночевать в угрюмых, тревожно щумяших зарослях, я потащился к шоссе.

Должен сказать, что это был не единственный мой успешный опыт «овражных» поисков. Случались и другие удачи. И снова они были привязаны к именным оврагам. В связи с этим можно рассказать интересную историю, случившуюся не так давно. Общаясь с одной журналисткой из газеты «Совершенно секретно*, я узнал, что она раскопала в архиве кое-какие интересные сведения, вернее сказать легенду, также связанную с оврагами. Вот какую информацию я тогда получил: «Не доезжая подмосковного Клина, в районе деревни Давыдково, имеются якобы два интересных оврага. Оба они привязаны к долине реки Сестры, и оба имели имена собственные. Один зовется Саблиным оврагом и расположен он вблизи села Голенишево, в бывшем имении помещика Пегова. А второй назван Котельниковым оврагом, и лежит тот длиннющий овражина как раз между селениями Акатьево и Залесье. С обоими оврагами связана старинная легенда о братьях-разбойниках, которые составили шайку безжалостных налетчиков». «А что, — подумал я, — вполне реальная ситуация. Дорога действительно богатая. Из столицы все ехали с деньгами, довольные и наверняка подвыпившие. И нападения случались как раз на второй день пути, когда день клонился к вечеру, а до спасительного Клина, где купцы надеялись отдохнуть и расслабиться, было еше прилично. Сгущались сумерки, лошади неторопливо брели, устало опустив головы и медленно переставляя ноги, и тут...»

Да к тому же и названия оврагов были очень характерные. Саблин! Ясное дело — разбойники в те времена были вооружены саблями. А Котельников чем хуже? От слова «котел», «котелок». В чем же еще можно было прятать добытое ночным разбоем? Только в объемистом котелке! К тому же овраг этот тянулся, судя по карте, на добрых пять километров, и в его утробе «черта лысого» можно было спрятать! Да и чисто географически овраги расположены буквально рядом друг с другом, что тоже довольно необычно, но для налетчиков чрезвычайно удобно. В Саблином овраге они быстренько потрошили обозы, рубили возницам головы, а потом переезжали на захваченных телегах через реку Сестру по мосту и екрывались в длиннющем Котельниковом овраге... Пойди найди!

Решено, надо срочно ехать и разбираться на месте! И я поехал, благо подвернулась оказия. Доехав до Давыдково, я попросил водителя остановиться на автобусной остановке и прошей немного вперед и вправо от шоссе. С вершины водораздела было прекрасно видно долину реки Сестры и стеной вздымающийся за ней дремучий лес, уцелевший со времен лютовавших здесь разбойников. И сколько ни вглядывался я в его темную гущу, разглядеть контуры Котельникового оврага, даже с помощью мощного бинокля мне так и не удалось.

«Не беда, — решил я. — Вначале разберусь с Саблиным оврагом, благо он мне по дороге». И я двинулся по шоссе, ведущему в сторону Акатьево, то и дело посматривая по сторонам. Долго искать овраг мне не пришлось. Но там меня ожидал сюрприз, вернее даже два. Первый заключался в том, что строение дна оврага было таково, что загнать в него даже одну телегу было делом весьма проблематичным, не то, что целый обоз. Второй сюрприз был серьезнее, ибо он был чисто географического свойства. А к географическим подробностям каждый поисковик привык относиться очень трепетно. Дело было в том, что из прилагавшегося к легенде графического материала ясно было видно, что Саблин овраг отходил от идущей на север дороги строго перпендикулярно, а вовсе не шел параллельно ей. Пришлось вновь выбраться на дорогу и продолжить путь.

И только когда я переправился через реку и прошел еще не менее километра, то увидел справа от себя громадный и широченный овражище, будто разрезанный вдоль плоского русла блестящей полоской ручья. Он во всех мелочах и пропорциях соответствовал тому Саблину оврагу, который я и ожидал встретить. Раньше дорога наверняка шла поперек его русла. Русла столь широкого, плоского и свободного от крупной растительности, что и вправо и влево вполне можно было загнать по десятку телег с лошадьми. То есть он полностью (и размерами и расположением) соответствовал той роли, которую мы ему отводили в своих теоретических изысканиях. Но поскольку основные шансы на отыскание чего бы то ни было я все же связывал с другим оврагом, с Котельникрвым, то здесь я задерживаться не стал, а двинулся далее, рассчитывая через час добраться до Акатьево. Разумеется, можно было бы идти и вдоль реки Сестры, но гарантированное бездорожье и топкая густо поросшая кустарником пойма отбивали всякое желание спускаться с шоссе.,

До намеченного промежуточного пункта я добрался лишь через час. Вы интересуетесь, почему я забрался так далеко? Почему не свернул к намеченному для обследования оврагу раньше? Поясню. Неоднократно было замечено, что люди, желающие что-то спрятать, действуют весьма однотипно и предсказуемо. Так, если дело происходит на открытой местности, то захоронения, как правило, устраиваются в углублениях либо там, где есть хоть какая-то растительность. Если надо что-то бросить с плотины, то инстинктивно это делается именно в середине ее. Что же касается конкретного места, то мне казалось, что самое интересное меня ждет именно в верховьях Котель-никова оврага. Ведь по предварительно разработанной исторической реконструкции, налетчики с добычей двигались от устья оврага в глубь его. Вот потому я и выбрал Акатьево. Да-да, именно потому, что эта деревня была ближе всего к оконечности оврага. Переведя дух на скамеечке автобусной остановки, я евернул в лес и, считая шаги, двинулся строго на запад. Считал я шаги по той причине, что лучшего способа измерения расстояния при передвижении по лесу просто не знаю. Давно рассчитано, что длина шага мужчины моего роста При неторопливой ходьбе составляет примерно 70 сантиметров. Пройти мне предстояло около двух километров, и значит, мне следовало отсчитать три раза по сто шагов. Иду, считаю. Но иду не просто так — смотрю по сторонам, а.еще больше прямо под ноги. Вот лежит ржавая консервная банка, вот стеклянная бутылка из-под кетчупа. Кто ее принес сюда? И зачем? Почему бросил именно здесь?

Разумеется, экология здесь не при чем, и «Гринпис» тоже отдыхает. Моя основная задача на подходе к объекту состоит в том, чтобы выявить степень загрязненности и захламленности бытовыми отходами местной фауны. Но разбросанного бытового металла, к счастью, встречалось крайне мало. Видимо, сказывалась удаленность от человеческого жилья. И это меня радовало. Я знал, что это сильно облегчит мне весь дальнейший процесс поисков.

Чем именно? Здесь как бы просматриваются два положительных момента. Первый момент касается общего исследуемого фона того или иного полигона. Согласитесь, что если на экране постоянно выскакивают однообразные цифры, то малейшее отклонение в ту или иную сторону сразу вызывает определенную реакцию оператора. И еще. Если грунт чистый, то появляется возможность несколько увеличить чувствительность магнитометра. Для этого мы просто переворачиваем штангу считывающей головки и таким несложным маневром приближаем датчик к возможной находке. Немало приближаем, почти на метр, а это в полевых условиях многого стоит. Грубо говоря, если при верхнем положении датчика трехкилограммовую «Кубышку» на метровой глубине можно безошибочно обнаружить в трех метрах от нее, то при нижнем положении датчика ее же можно уловить уже в четырех с половиной метрах.

Казалось бы, какая тут особая разница? Метр, полтора, ерунда какая-то. Нет, не ерунда. Выигрыш набегает очень солидный. Если при расположении датчика у головы оператора он вынужден нарезать ломти полигона шириной всего в 2—3 метра, то при нижнем положении датчика можно полосы смело резать в 4—5 метров. Вот вам и прямой выигрыш. То есть одним простейшим маневром мы значительно увеличиваем «прозваниваемую* площадь. В целых четыре раза! А отсюда вытекают и все остальные преимущества. На обработку одного и того же полигона оператору требуется в четыре раза меньше времени и сил.,

Но вернемся к родному Котельникову оврагу Вот и первый существенный признак — слева ясно просматривается отходящий от основного русла неглубокий, но хорошо и резко выраженный его отрог. Чтобы быстрее оказаться в центральном русле, я свернул, и сами ноги привели меня куда надо. Даже здесь, примерно в трех километрах от устья, Котельников овраг поражал своей циклопической глубиной и дикой мощью.

Казалось бы, какая тут особая разница? Метр, полтора, ерунда какая-то. Нет, не ерунда. Выигрыш набегает очень солидный. Если при расположении датчика у головы оператора он вынужден нарезать ломти полигона шириной всего в 2—3 метра, то при нижнем положении датчика можно полосы смело резать в 4—5 метров. Вот вам и прямой выигрыш. То есть одним простейшим маневром мы значительно увеличиваем «прозваниваемую» площадь. В целых четыре раза! А отсюда вытекают и все остальные преимущества. На обработку одного и того же полигона оператору требуется в четыре раза меньше времени и сил.,

Но вернемся к родному Котельникову оврагу Вот и первый существенный признак — слева ясно просматривается отходящий от основного русла неглубокий, но хорошо и резко выраженный его отрог. Чтобы быстрее оказаться в центральном русле, я свернул, и сами ноги привели меня куда надо. Даже здесь, примерно в трех километрах от устья, Котельников овраг поражал своей циклопической глубиной и дикой мощью.

Короткий отдых — и за работу. На сканирование 4 километров овражного массива у меня ушло три дня от рассвета до заката. Благо, удалось найти поблизости от места работы дешевый ночлег. Два дня были совершенно пустые. А последний все же принес сразу Две находки. Но ни та ни другая не имели к легендарным грабителям ни малейшего отношения. Первый Раскоп подарил мне разобранный на части станковый пулемет «Максим, к сожалению, напрочь проржавевший. Было видно, что зарывавший его предпринял некоторые меры, к его сохранению. Во всяком случае, внутренний канал ствола и боевой механизм сохранили остатки смазки. Сохранилась и часть грубой ткани, в которую оружие было некогда завернуто. Но все же повреждения от коррозии были слишком велики. Пришлось отнести части некогда грозного оружия подальше в лес.

Вторая находка была куда как более странная. Сигнал прибора указывал на то, что под землей лежит цветной металл, и поэтому копал я с особой старательностью. Но вскоре выяснилось, что находка моя, скорее всего, имеет отношение к минувшей войне. Видимо, в овраг упал сбитый самолет, и я наткнулся на изуродованные остатки его двигателя, Поняв, что ничего интересного меня не ожидает, я бросил раскопки и принялся обследовать широкое устье Котельникова оврага. К сожалению, он был обжит людьми гораздо более основательно, нежели его верховья. Показались строения то ли пионерского лагеря, то ли дома отдыха, и я свернул аппаратуру. Исходя ю предыдущего опыта, было ясно, что кроме ржавых банок из-под краски, дырявых кастрюль, дисков от «Жигулей» и прочего мусора искать здесь нечего. Вполне возможно, что в Саблином овраге меня ждали более увлекательные и полезные находки, но я так вымотался, что почел за счастье как можно скорее вернуться в Москву. А еще раз попасть в тот район так и не довелось. И теперь вряд ли удастся.